Опера «Севильский цирюльник»

Граф просит Фигаро помочь проникнуть в дом Бартоло под видом солдата, присланного на постой. Розина, влюбленная в певшего серенаду Линдора (так назвал ей себя граф Альмавива), пишет ему записку с признанием в ответном чувстве. Доктор Бартоло советуется учителем музыки Розины доном Базилио, как добиться благосклонности Розины. Дон Базилио предупреждает Бартоло о появлении в Севилье графа Альмавивы, влюбленного в Розину, и советует оклеветать соперника. Розина просит появившегося Фигаро передать записку Линдору. Внезапно в дом приходит пьяный солдат и требует у Бартоло комнату для постоя. Во время перебранки с доктором солдат успевает передать Розине записку. На поднятый шум является городская стража. По требованию Бартоло и Базилио начальник стражи собирается арестовать пьяного солдата. Но переодетый граф высокомерно протягивает офицеру какую-то бумагу. Прочитавший ее начальник стражи почтительно кланяется.

Граф Альмавива снова проникает в дом Бартоло. На этот раз под видом учителя пения, якобы присланного к Розине заболевшим Базилио. Во время урока пения Линдор-Альмавива признается Розине в любви. Розина дает согласие стать его женой. Подсунутый графом кошелек делает появившегося дона Базилио очень сговорчивым. После его ухода «урок» продолжается. Однако доктор Бартоло, вокруг которого хлопочет бреющий его Фигаро, все же замечает неладное и прогоняет всех прочь.

Разыгрывается гроза. В дом Бартоло через окно проникают граф Альмавива, решившийся похитить Розину. Однако Розина, убежденная доктором Бартоло, что Линдор — обманщик, берет обратно свое обещание стать его женой. Тогда Альмавива раскрывает свое настоящее имя, и ситуация проясняется к радости обоих.

Базилио по поручению Бартоло приводит нотариуса для заключения брачного союза доктора с Розиной. Воспользовавшись отсутствием Бартоло, Альмавива просит нотариуса оформить его брак с Розиной и, снова подкупив Базилио, заставляет его расписаться в брачном контракте. Прибежавшему для поимки воров в сопровождении солдат доктору Бартоло ничего не остается, как благословить молодых.